Как и.о. командира одной из батарей форта он должен был подписать капитуляцию своего подразделения. Его привели в комнату, где за грязным железным столом сидел человек с белыми, зализанными назад, волосами. Такого же цвета пушистые ресницы делали его похожим на кролика. Лангемак сел рядом со столом и на вопрос о немецкой фамилии отвечал, что они – выходцы из Швейцарии, но Россия его вторая родина. Этот офицер предлагает мичману сдать все спрятанные им документы батареи в руки представителя немецкого Генерального штаба, обещая ему нормальные условия жизни.
– Поймите, господин мичман, я тоже немец…
– Я не немец, господин гауптман, я сын выходцев их Швейцарии, а Россия – моя вторая родина…
– Это же не трудно сделать. Нынче же в полночь, в полной форме вам нужно встретиться с человеком. Кто он, мы вам не скажем. Потом мы подойдем, а вы сможете идти.
– Зачем такие сложности?..
– Чтобы вас потом не обвинили в предательстве…
– В полной форме… – Лангемак усмехнулся. – Идиотизм какой-то…
– Вы получите 700, нет, 800 рублей…. – не слыша произнесенное Лангемаком, – Сходите на эту сумму в ресторан. вы бедны как церковная мышь… Скажите, когда вы в последний раз нормально ели? – Гауптман поднял глаза на офицера.
Лангемак знал, что им были нужны секретные директивы командования Балтфлота. Кроме того, он должен подписать и капитуляцию батареи как ее командир. После этого его обещали отпустить на свободу.
Тяжелым взглядом мичман посмотрел на говорившего. Этот взгляд настолько тяжелый, что белобрысый его не выдерживает и отводит свои глаза в сторону.
– Лучше спросите, когда я в последний раз спал?..
– Вы будете спать сейчас, если поможете нам…
– Я никого никогда не сдавал и не сдам… Вы можете щелкать маникюрными ножницами возле моего лица сколько угодно… Запомните, что душевные страдания хуже физических. Испытание физических страданий отвлекает от душевных…
– Как же вы не понимаете, что сами себе все портите… Мы все равно получим то, что хотим… Конвойный! Уведите его к остальным…
Несмотря на уже произошедшую в стране революцию, немногие из морских офицеров приняли ее сторону. Среди них оставались кадры, еще верные старому режиму. Офицеры, веру которых не поколебали не февральские, не октябрьские события 1917 г. Среди них был и Георгий Лангемак. И именно таких офицеров и обрабатывали коммунисты. Кого-то удалось переубедить, кого-то нет. Г.Э. Лангемак сделал вид…
В конце мая 1918 г. его отпускают из-под ареста. Демобилизовавшись с флота, прожив полтора месяца у Камневых, Георгий возвращается в Елизаветград. Вернувшегося из Финляндии сына мать встречает словами о том, что надо продолжать учебу и окончить университет, чтобы продолжить дело своего отца.
Внутренний двор бывшего здания женской гимназии. Вход в помещения, где располагались квартиры преподавателей, в одной из которых в период 1917–1920 гг. жила семья Г.Э. Лангемака. Фото автора
Еще раз подчеркнув тот факт, что все ее дети должны быть учителями, Марфа-Мария предложила сыновьям выбрать, в какой из университетов они хотят поступить.
– Я понимаю, ты молод, Жорж. Тебе хотелось славы, и ты ее получил. Ты получил хоть и полугодовое, но хорошее образование… И еще эти классы… Я думаю, что окончив университет, ты теперь сможешь стать прекрасным учителем! И никаких «нет»! Вот и сестра с братом так же считают. Кстати, Виктор собирается восстанавливаться в Новороссийском университете, думаю, что вам будет лучше учиться вместе. А заодно он тебя остановит, если ты опять начнешь…
– Мама, прошу тебя… Я не смогу жить, если не буду военным! Ты же знаешь, что я мечтал об этом с детства!
– Тебе что, мало Ёлки?!. Или ты забыл про завещание своего отца?!. Я сказала «Нет!», и ты станешь учителем, как мы все! А генералу Петерсу я напишу, чтобы он перестал потворствовать твоим штучкам! Дети, малые дети!
Сбежать из Императорского университета, чтобы поступить в Школу прапорщиков!
– Мама заранее знала, что ты выбрал японскую филологию, чтобы провалиться на экзаменах, но не сомневалась, что поступишь… Она ведь сама с тобой занималась, и серебряная медаль тому подтверждение…
– Мама, я могу отдохнуть?..
– Несколько дней, да… Я дам, как окончишь университет, я дам тебе такую возможность! Ты же понимаешь, что у нас нет возможности для пустых забав, да и время сейчас сложное, сам знаешь…
Побыв несколько дней дома (г. Елизаветград, Петровская улица, д. 2) и подумав над этим предложением, он уступает матери и вместе со своим старшим братом Виктором решает поступить (а Виктор восстановиться заново) на 1 – й курс Новороссийского университета. Еще одной причиной столь скорого отъезда в Одессу является стесненность в жилищных условиях. Марфа-Мария и Мария Эриховна жили в небольших комнатах, предназначенных для преподавателей женской гимназии, располагавшихся в здании учебного заведения. Каждый раз, когда к ним приезжали родственники, это очень сильно стесняло их и не способствовало хорошей обстановке в доме.
Они едут в Одессу и 12 и 13 августа 1918 г. пишут прошения на имя ректора университета с просьбой о приеме в число студентов 1-го курса историко-филологического факультета по классическому отделению. 24 августа они были зачислены9 и могли приступить к занятиям.
Согласно «Списку предметов, изучавшихся слушателями классического отделения», студенты 1-го курса должны были изучать обязательные предметы: Богословие (3 часа); Новый язык (2 часа); Древняя история: – Восток (1 час, 1-й или 2-й курс), – Греция (2 часа, 1-й или 2-й курс), – Рим (2 часа, 1-й или 2-й курс); Римские авторы и семинарии по ним (10 часов, 1, 2, 3 и 4-й курс); Логика (2 часа); Общее языковедение (3 часа, 1-й или 2-й курс); История античного искусства (3 часа, 1, 2 или 3-й курс); Древнеклассическая теория словесности (2 часа, 1, 2 или 3 курс); Энциклопедия и история классической филологии (1 час, 1, 2 или 3-й курс). Кроме того, были предметы, рекомендуемые для прослушивания в течение 4 лет обучения на отделении, не менее 4 часов по собственному выбору: Русский язык; Один из славянских языков; Один из романских языков; Один из германских языков; Среднегреческий язык; Новогреческий язык; Религия греков и римлян; Психология; Педагогика; Археология и нумизматика; История русской литературы; История славянских литератур; История западноевропейских литератур; История новой философии; Переводы с русского языка на древние.
В Государственной испытательной комиссии студенты классического отделения должны сдавать: Авторы греческие и римские (по 2 автора – прозаик и поэт); Греческая и римская литература; Древности греческие или римские; Сравнительная грамматика или санскрит; История древней философии; а также те предметы, которые читались на 4-м курсе.
Для зачета 1 – го и 2-го семестра студент должен сдать 6 экзаменов, для зачета 3-го и 4-го семестра – еще 6 экзаменов, для зачета 5-го и 6-го семестров – еще 4 экзамена; 7-й и 8-й семестры зачитываются без экзаменов, на основании заявлений преподавателей об участии студента в практических занятиях и о посещении им лекций. Все эти экзамены сдавались из предметов обязательных или рекомендованных. Экзамены, сданные из предметов необязательных и из новых языков, к зачету семестров не принимались; но сдача экзамена по Богословию и одному из новых языков составляет непременное условие для получения свидетельства о зачете 8-го семестра и выпускного свидетельства. Экзамен по лекторскому курсу греческого языка при зачете семестров в счет указанного выше количества экзаменов не принимался, но составлял непременное условие для перехода с 1-го курса на 2-й. Для зачета каждого семестра было обязательно получить зачеты по тем практическим занятиям, на которые в этот семестр студент записывался10.
Однако к занятиям он так и не приступает. В личном деле студента есть документ, говорящий о том, что в случае призыва Георгий Эрихович обязан (почему-то именно 23 июля 1918 г.) явиться на призывной пункт такого-то района11.